Отправлено: 13.03.16 21:54. Заголовок: Последняя любовь

ПОСЛЕДНЯЯ ЛЮБОВЬ

Пускай скудеет в жилах кровь,
Но в сердце не скудеет нежность.
О, ты, последняя любовь!
Ты и блаженство и безнадежность.
(Ф.И. Тютчев)
Эту историю рассказал мне старинный приятель в дни, когда отмечал своё 80-летие. Как будто подводя итог своей жизни, тогда он поведал мне много сокровенного, в том числе, и удивительную историю своей последней любви. Прошли годы, прежде чем я решился придать её гласности - герои этой истории уже ушли в мир иной, и предъявить претензии не могут. Кроме того, я посчитал это весьма своевременным и полезным для общества. Толчком послужил целый поток сообщений многих СМИ о женитьбе актёров, бизнесменов, государственных деятелей весьма почтенного возраста на девицах младше себя на 40 – 50 лет, вполне годящихся им в дочери или даже во внучки! Меня всегда занимали человеческие взаимоотношения вообще и отношения мужчины и женщины, в частности. Я не верю, что между мужем и женой с огромной разницей в возрасте может быть нечто подобное настоящей человеческой любви. Здесь явно просматривается что-то другое, например, со стороны мужа – старческий маразм или ужасающее чувство одиночества, со стороны жены - преследование каких-либо корыстных целей. Никакой духовной близости (свойственной настоящей любви) между людьми с огромным различием жизненного опыта, в принципе, быть не может. Эти люди даже говорят на разных языках, поклоняются различным ценностям и вряд ли хорошо понимают друг друга. Однако приводимые СМИ факты сегодня никого не удивляют. Увы, такова либеральная (буржуазная!) действительность!
Случай настоящей любви, о котором я хочу рассказать, прямо противоположен пропагандируемым СМИ. Он подтверждает пушкинскую мысль о том, что «любви все возрасты покорны» и высказанную им же надежду: «и, может быть, на мой закат печальный мелькнёт любовь улыбкою прощальной». Кроме того, - мысль А.И. Куприна, вложенную в уста одного из его героев: «Миллионы людей слушают и даже понимают музыку, но только один из миллионов - Бетховен. Так и любовь приходит к одному из миллионов!» Мой товарищ практически подтвердил прозорливость Пушкина. Я же на своём жизненном опыте убедился, что Куприн был прав.
В предлагаемом рассказе я просто передаю в своём изложении доверенную мне когда-то интимную историю от лица её участника. Вот она.

«Обременённый солидным возрастом и присущим ему букетом самых разнообразных болезней, благодаря новомодным либеральным реформам лишённый любимой научной работы, поскольку новой российской власти наука показалась не нужной, и мой институт был расформирован, получивший в результате уйму свободного времени, я предался размышлениям на абстрактные темы. Начитавшись ещё в молодости античных философских трактатов, я был всю жизнь склонен к этому. Через некоторое время у меня нашлись единомышленники, отрицательно относящиеся к либерализму и всему с ним связанному. Эти люди не соглашались с тем, что во имя лучшей материальной жизни немногих граждан нужно разрушить всё созданное ранее и начинать строить новое общество с чистого листа. Нахальные, напористые, циничные, беспринципные активисты, назвавшие себя демократами, не желали брать из прошлого ничего вплоть до достижений фундаментальной науки. Оппозиционно настроенные к новому режиму люди создавали группы единомышленников. Такими были общественные академии, философские клубы, ветеранские организации разных профилей, комитеты учёных и производственников и т.п. Здесь обсуждалось происходящее в стране, предпринимались малоэффективные попытки противостоять губительным для страны и русской цивилизации переменам. Я стал активно участвовать в работе некоторых из них, выступая с докладами и лекциями, памятуя о том, что эпоха Возрождения в Европе начиналась тоже с малочисленных кружков.
Однажды кто-то предложил шире опубликовать мои мысли. Так появилась первая моя публицистическая книга. Она произвела благоприятное впечатление на единомышленников, в том числе и на писателей-профессионалов. Затем появились и другие книги. Таким образом, я нашёл себя в новой жизни – стал писателем и публицистом. Интернет позволил существенно расширить круг моих читателей. Я осознавал, что во времена, когда в стране победил обыватель, смыслом жизни которого стало потребительство (гедонизм) и наиболее популярны сексуальные и детективные сюжеты, мои философские, точнее этические рассуждения, интересны и доступны не многим. Однако я верил, что хотя сегодня они востребованы только очень небольшой группой людей, обладающих понятийным мышлением, то есть способных к анализу, синтезу и системному восприятию действительности, но что когда-либо эти размышления понадобятся прозревшему от манипуляции сознанием нашему обществу. Во имя этого будущего я окунулся в общественные дела: писал и распространял свои статьи и рассказы, их иллюстрирующие, выступал во всех, желающих меня слушать, аудиториях – вузах, школах, библиотеках, отделениях общества «Знание», на различных семинарах и конференциях. Новая жизнь, новое увлечение полностью захватило меня и понесло всё дальше и дальше от серой обывательской жизни. Я мало обращал внимание на женщин, считая, что уже перешагнул определённый Богом возрастной порог и теперь видел в них не более чем единомышленников либо противников по миропониманию, хотя где-то в глубине души, видимо, ещё жила неясная надежда: «А, может быть, и на мой конец печальный ещё мелькнёт любовь улыбкою прощальной». Ведь надежда, как известно, всегда умирает последней! Я не забыл беседы с сослуживцем, произошедшей лет сорок назад, на тему: «со временем у мужчины затухают одновременно возможность и желание обладания женщиной или они разнесены по времени, и что из них первично»? Помнится, тогда я придерживался мнения, что человеколюбивый Бог должен бы позаботиться о гармонии желания и возможности. Теперь, через много лет, увлечённый своим делом желания я не испытывал, о своих возможностях не думал. Но жизнь заставила не только подумать, но и убедиться кое в чём на практике.
Однажды на литературном вечере, посвящённом юбилею русского классика, я как обычно выступил с патриотической речью. По окончании вечера ко мне подошла женщина и, обратившись по имени, сказала, что давно следит за моей литературной работой, что является почитательницей моих талантов и придерживается того же патриотического традиционного русского мировоззрения. Беседа была мимолётной, но важной для меня в плане возможности расширения круга единомышленников. Я пригласил её посещать наш семинар и пообещал подарить ей свою последнюю, вышедшую в свет публицистическую книгу. Женщина была привлекательна внешне – блондинка с серыми глазами, стройная, не кричаще, но со вкусом одетая, немного младше меня по возрасту, но прекрасно сохранившаяся. Вполне зрелый человек. Она сразу показалась мне начитанной, хорошо образованной, очень коммуникабельной и могущей оказаться очень полезной в нашей работе по поддержанию традиционной русской культуры и нравственности среди зомбированных современными СМИ сограждан. Иными словами, первоначально моё отношение к ней было прагматическим. Однако, как оказалось, её симпатичная внешность затронула не только мой разум, но и сердце. Возвращаясь домой, я думал о новой знакомой, мне уже хотелось, чтобы эта встреча не стала последней, чтобы она появилась на семинаре философского клуба не только для того, чтобы получить мою книгу. Подсознательно я уже жаждал, чтобы это случайное знакомство продлилось, но даже не подозревал, что эта встреча явится истинным поцелуем Господа Бога и может перерасти в настоящую любовь, в более чем юношескую страсть, гармонично сочетающую духовное и плотское родство, в светлую, глубокую взаимную нежность.
На семинар моя новая знакомая пришла, и, как это принято, представилась – сказала несколько слов о себе. Обычное явление - как и многие советские интеллигенты, это был инженер, мечущийся в новой жизни в поисках своего нового места.
Дебаты у нас как всегда были бурными, соответствующие неординарным событиям времени, но она в них не участвовала. Сидела в задних рядах, с интересом слушала, видимо, оценивая участников. Я же незаметно внимательно приглядывался к ней, обнаруживая всё более и более привлекательные черты её внешности. Когда дебаты закончились, я подошёл к ней, подарил обещанную книгу и пригласил к активному участию в нашем деле. Через несколько дней у меня была запланирована лекция в Обществе «Знание» и я предложил ей послушать. Снабдил своей визиткой, адресом и временем начала. На лекцию она не пришла, но позвонила, объяснила причину и извинилась. Сказала, что очень сожалеет, так как интересуется этим материалом. Мы встретились в сквере, чтобы его обсудить. Был промозглый ленинградский ноябрь. Побродив немного по мокрым дорожкам сквера, замёрзли и зашли погреться в ближайшее кафе. В тепле и уюте, за чашкой кофе нам почему-то обоим вдруг захотелось поведать о себе. Уверенные в том, что это интересно партнёру, увлечённо, порой перебивая друг друга, мы спешили сообщить наиболее яркие подробности своей жизни. Это, действительно, была беседа заинтересованных друг в друге людей – людей близких по духу. Давно известно, что духовное родство для русского человека важнее кровного! Она оказалась, как я и ожидал, хорошим рассказчиком. Хорошо поставленным учительским приятным голосом она рассказала о своей успешной работе в системе управления промышленным предприятием и о своём вынужденном уходе с работы в перестроечные годы. Это не было необычным в 90-е годы, когда вместе со страной крушилось всё, что доставалось в наследство от советского времени новым хозяевам жизни – нуворишам. Тогда многие хорошие советские специалисты были вынуждены искать себя в новой буржуазной действительности. Кто-то стал заниматься мелкой торговлей, кто-то стал охранять награбленное нуворишами добро, кто-то стал овладевать новой и совершенно неинтересной специальностью, кто-то стал в прямом смысле лакеем, а кто-то в погоне за золотым тельцом – и откровенным бандитом или мошенником. Изменился социальный статус людей и система ценностей в обществе.
Она стала учителем. Благо общая высокая культура, природный разум и хорошее советское образование позволили ей без особого труда перейти из сферы управления в сферу образования. Но частная школа скоро «приказала долго жить» Та же широкая эрудиция и любознательность привели её к занятию просветительством. Она стала экскурсоводом. Лишившись постоянной работы, она пустилась, как говорится, в «свободное плавание». Слухи о её блестяще проведенных экскурсиях по родному, исторически очень значимому городу и его достопримечательностям быстро широко распространились и её стали приглашать различные организации, как для проведения массовых экскурсий, так и для просвещения вип-персон. Большая эрудиция и прекрасная форма изложения материала быстро сделали её очень востребованной. Её краеведческие статьи замелькали в газетах. О ней стали писать в журналах.
Между тем наши прогулки продолжились. Мы всё больше и больше узнавали друг о друге и наша любознательность не иссякала. Нас всё больше связывало общее миропонимание, отношение к происходящему в стране и в родном городе, отношение к новациям в культуре, образовании, искусстве и литературе. Беседуя, мы обогащались взаимно. Ярче проявлялось наше духовное родство. Всего через несколько встреч мы сблизились настолько, что почувствовали необходимость друг в друге. Теперь мы с нетерпением ждали очередной встречи где-нибудь в парке или в сквере. Эти встречи стали для нас праздниками среди серых будней. В эти дни нас как бы поощрял сам Господь Бог, вдохновляя на всё большее сближение. Совсем не юные люди мы помолодели душой, вернулись во времена своей молодости. В обращении мы быстро перешли «на ты» как очень близкие и родные люди. Готовясь к очередной встрече, я с удовольствием вспоминал давно забытую лирику, любимые в юности стихи сами всплывали из далёких уголков памяти. Я придумывал всё новые и новые к ней обращения. Я называл её самыми нежными и ласковыми именами: ласточкой, солнышком, ладушкой, звёздочкой на моём небосклоне, своей музой и богиней, красавицей и умницей, даром Божьим, наконец, лучшей женщиной в Мире! Клянусь, я не сказал столько комплиментов, красивых и нежных слов женщинам за всю свою предшествующую жизнь! Вспомнив своё юношеское увлечение Омаром Хайямом, я читал ей лучшие лирические и философские Рубаи. Нас обоих восхищала и нежность, и проникновенность лирики и глубина мысли этого древнего мудреца. Мы поминали отечественных и зарубежных мыслителей, художников, литераторов, скульпторов, архитекторов и увлечённо обсуждали их творения. Особенно влюблено вспоминали русскую певучую, обвораживающую, заставляющую подумать и почувствовать её особую русскость, лирику С. Есенина. Гениальную поэзию Пушкина и Лермонтова. На волнах нашей любви стихи и цитаты сами всплывали из памяти. Для этого не требовалось никаких усилий. Совпадение взглядов усиливало наш взаимный интерес, всё больше сближало нас. Мы уже не могли прожить и дня, чтобы не пообщаться хотя бы по телефону или интернету. Возникшая сама собой на духовной основе физическая близость, обеспечила полную, сказочно прекрасную гармонию наших человеческих существ. Мы были необыкновенно счастливы! Вряд ли так ярко могут ощущать человеческое счастье молодые люди, тем паче сегодняшние, развращённые либеральной идеологией.
К сожалению, наши встречи по объективным, не зависящим от нас причинам, носили не регулярный характер, однако их ценность, взаимное влечение от этого только увеличивались, превращали наши отношения в настоящую страсть; страсть, которая не присуща большинству молодых пар. Ведь в молодости в результате недоразвитости души, страсть бывает чаще всего чисто физиологической. Страсть, возникшая между зрелыми людьми, в большей степени - страсть духовная, которая особенно для духовно развитых людей, является и более предпочтительной и более сильной. Увы, разгоранию нашей страсти до решительного поворота в жизни нас обоих, мешало то, что Любовь Моя была замужем. И хотя, как я понял, в их семье большой любви и особого взаимопонимания никогда не было, но её всё же мучила совесть. Она считала верхом цинизма оставить на склоне лет не молодого и не здорового мужа, нуждающегося в её помощи, с которым прожила вместе более полусотни лет, совместно пережив множество жизненных трудностей, и кроме того - нарушить сложившуюся общую семейную гармонию. Это могло отрицательно сказаться на жизни их общих детей, воспитанных на патриархальных традициях. И хотя к этому времени я был одинок, наше совместное доживание отпущенных нам Богом дней, было невозможно. Наша связь с точки зрения высокой морали не могла почитаться грехом прелюбодеяния. Любовь вспыхнула негаданно, случайно, озарила нашу в целом-то серую, бледную жизнь, не украшенную яркими положительными эмоциями, стимулировала нас к активной полноценной жизни в интересах общества, не затрагивала интересов наших близких, продлевала наше приятное и полезное существование на Земле. Мы были счастливы, и это отражалось на нашем окружении, помогало лучше исполнять свой долг служения людям! Кроме того, увы, «всё проходит!», как написано на знаменитом перстне царя Соломона, и уже по этой причине грех не воспользоваться буквально случайным Божьим даром! Оба мы хорошо понимали, что любовь наша в недалёком будущем придёт к своему естественному концу вместе с не далёким концом нашей жизни и стремились, по возможности, получить от неё как можно больше радости, положительных эмоций, так украшающих человеческую жизнь.
«Да святится имя твоё, Господи! – неоднократно повторял я в течение дня эту хвалу Богу. Какое счастье, что, хотя и в самом конце жизни, Ты дал мне возможность оказаться в числе тех людей, которые познали настоящую человеческую любовь! Я никогда не устану благодарить Тебя за это, Господи!» - заключил свой рассказ мой товарищ. И, как Завещание, добавил: «Умру ли я и над могилою гори, сияй Моя Звезда!» Несмотря на то, что выглядел он не по годам моложаво и бодро, вероятно, чувствовал приближение своего конца. И действительно, ему не долго оставалось жить.
Я увидел эту его ЗВЕЗДУ на похоронах друга. Искренность выражения её безутешного горя, скорби по бесценной утрате – поразила не только меня. Я и сейчас мысленно вижу её глубоко скорбящую, необыкновенно прекрасную в своём глубоком чувстве и по хорошему завидую этой избранной Богом паре.

Блаженны любящие!