Отправлено: 02.12.17 20:52. Заголовок: ДЕЯНИЯ И.В.СТАЛИНА.

ДЕЯНИЯ И.В.СТАЛИНА
Репрессии с использованием государственной власти, террор диктатора – сущность Сталина.
14, с.с.448 – 463 «Расправа Сталина над Жуковым. «Зависть никогда не знает праздника» Бэкон
Много написано о неблаговидных делах Сталина. Обычно его поступки объясняются борьбой за власть, мотивируются политическими схватками с соперниками. Все это, как говорится, имело место. Некоторые историки и писатели, объясняя негативную деятельность Сталина, касались и его чисто человеческих качеств, а вернее, пороков. Но только касались. Одно из деяний Сталина, о котором я хочу рассказать, особенно наглядно раскрывает именно порочные свойства его человеческой натуры. Я имею в виду расправу Сталина над маршалом Жуковым после победы в Великой Отечественной войне. Почему я считаю, что в основе этой расправы лежат не только политические (они тоже, конечно, были), но главным образом пружины психологические, эмоциональные? Потому что у Сталина не было повода расправляться с Жуковым как с претендентом на место руководителя государства. Жуков не был политиком, он никогда не помышлял о захвате власти. Разумеется, после многих блестящих побед, одержанных в сражениях и в войне в целом, Жуков имел огромную популярность в народе и непререкаемую власть в армии. При желании он мог бы посоперничать даже с самим Сталиным. Но в том – то и дело, что такого желания у него никогда не появлялось, как говорил он сам, даже и в мыслях не было. Но Сталин, при его болезненной подозрительности, вычислил такую возможность у прославленного полководца, тем более что жизнь давала подобные примеры: некоторые крупные военачальники. Второй мировой войны стали главами своих государств. Генерал Эйзенхауэр – в США, маршал Тито – в Югославии, Энвер Ходжа – в Албании, генералиссимус Франко сохранял свой трон в Испании, маршал Ким Ир Сен долгие годы был правителем Северной Кореи. Словом, пища для размышления у Сталина была. Но все же в глубине души он, наверное, понимал, что Жуков ему не соперник. Хорошо изучив маршала за годы войны, Сталин знал: Жуков «военная косточка», он любит свое дело – это его призвание, увлечение, смысл жизни. Он никогда не посягнет на трон, на котором сидит Сталин, этот трон ему просто не нужен. Все это только усугубляет безнравственность задуманной и осуществленной расправы. Жуков прошел рядом со Сталиным всю войну, они преодолели немало критических моментов и одержали вместе (?) крупные победы в сражениях. Я вовсе не хочу умалять роль Сталина в этих победах (?). Но Жуков не раз выручал Сталина (хотя бы под Москвой, когда Сталин уже смирился с потерей столицы). Многими своими талантливыми решениями маршал поднимал авторитет Сталина как Верховного Главнокомандующего. Почему же Сталин решился на расправу? Вот здесь, мне кажется, пора сказать о психологических факторах, упомянутых выше.
Зависть очень сильное чувство, она может не только подталкивать человека на неблаговидные поступки, но, укрепляясь и развиваясь, порождает ненависть. Ну, а ненависть, в свою очередь, является стимулом более решительных действий во вред тому, против кого она направлена. В общем, я не первый высказываю предположение, что ощущение своего «несоответствия» порождало у Сталина целый комплекс желаний при невозможности самому возвыситься до более талантливых соратников, то как – то принизить их, подмять своей властью, ну, а против особенно выделяющихся или непокорных закипала затаенная ненависть, которая находила удовлетворение обычно в физическом уничтожении объекта ненависти. Сталин сам говорил: высшее наслаждение – сломить соперника и насладиться победой.
Он был большим мастером сложнейших интриг и, надо полагать, наслаждался процессом создания хитросплетений, в результате которых жертвы его с помощью фальсификаций и ложных обвинений превращались в ничто еще при жизни, он доводил их пыточным изуверством до признания своей «своей вины», а затем следовало физическое уничтожение. Как теперь стало известно из архивов, все крупные судебные политические процессы 30 – х годов были не только задуманы, но и осуществлены лично Сталиным. Он повседневно руководил следствием, читал и правил протоколы допросов, ставил задачи на «выбивание» нужных ему показаний, увеличивал число арестованных, расширял масштабы обвинений и, в конце концов, определял меру наказания: как правило, расстрел (буржуазия и враги социализма, Гитлер никому так не обязаны своим упрочением, как И.В.Сталину и его клике, ибо Сталин дискредитировал саму идею социализма, превратив идею социализма в систему репрессий, которая значительно снизила интеллектуальный уровень всех наций, так как наиболее выдающиеся представители наций были репрессированы и в значительном количестве нещадно уничтожены. Сталин был гением интриг с использованием власти как террора, он, по сути, проводил геноцид в стране, создав совершенную систему фальсификаций, деформируя сознание всего населения СССР. На внешнеполитической арене Сталин был большой посредственностью. Пусть сомневающийся в таком утверждении проанализирует документы. Вставка моя). Расправа над маршалом Жуковым, начатая в 1946 году, явилась одной из таких крупномасштабных интриг; задуманных и проведенных Сталиным с его многолетней опытностью. Читатели могут соглашаться или не соглашаться с высказываемыми предположениями, особенно касающихся хода мыслей «вождя народов». Надеюсь, все, что я расскажу дальше, подтвердит правильность хода моих суждений.
Итак, по порядку. Первый импульс, породивший искру, из которой разгорелся не только костер, а настоящий пожар злобы и ненависти, наверное, зародился сразу после победы над германской армией. Сталину как Верховному Главнокомандующему полагалось принять капитуляцию поверженного врага – это был торжественный, величественный исторический акт. И кому же, как не ему, «великому полководцу всех времен и народов», «организатору и вдохновителю всех наших побед», возвыситься над согнутыми спинами гитлеровских военачальников, ставящих подписи и безоговорочно признающих свое полное поражение.
Фактически и юридически Сталин имел право на осуществление такой исторической миссии. Но помешала его постоянная настороженность, боязнь покушения (как известно, Сталин во время войны не выезжал на фронты по этой же причине). А в мирные дни сидел за высокими стенами Кремля или на Кунцевской (ближней) даче, охраняемой сотнями телохранителей, скрывавшимися за деревьями и строениями, окружающими эту дачу. Привозить гитлеровских маршалов и генералов в Москву для подписания акта капитуляции было неприлично, тем более что союзники уже подписали такой акт 8 мая, в Германии, на поле сражения. Ехать на это самое поле сражения, где еще все дымилось от ужасающих пожаров, и оказывали сопротивление отдельные группы гитлеровцев, считалось опасно. Вдруг какой – нибудь фанатик найдет способ проникнуть через кордоны охраны и пустить роковую пулю в него, в Сталина. Чем черт не шутит: найдутся желающие отомстить за поверженный «фатерлянд». Если здесь, в своей столице, удается обезопасить себя от своих соотечественников сложной системой охраны, то там, в чужой стране, в окружении враждебного народа опасность возрастает на несколько порядков. Учитывая все это, Сталин поручил Жукову принимать капитуляцию. А потом, читая газеты и просматривая кинохронику, Иосиф Виссарионович (следует обратить внимание на имя - Иосиф и отчество – Виссарионович, чтобы представить, из какой среды он и кто он, вставка моя), наверное, примерял себя на месте Жукова, как бы он выглядел и как был бы запечатлен для истории. Скребло, скребло самолюбие у вождя народов, отодвинутого на второй план в такой торжественный, именно исторический момент. Но Сталин всегда находил способ поправить дело. И, сделав некоторую уступку при подписании акта капитуляции, он намеревался наверстать, взять реванш на Параде Победы – провести его лично и всенародно закрепить себя как победителя в Великой Отечественной войне. Рассуждения угодливых историков о благородстве и скромности Сталина, который так бескорыстно уступил Жукову право принимать Парад Победы, не имеют ничего общего с действительностью. Факты, рассказанные выше, свидетельствуют о том, что Сталин очень хотел сам принимать Парад Победы. Неудача, вполне естественно, прибавила недоброжелательности к Жукову. Следующим импульсом, подстегнувшим болезненное самолюбие Сталина, было случившееся на Потсдамской конференции. Произошло это не в ходе конференции, не в дискуссии с главами государств Черчиллем, Трумэном, Эттли, где решались большие международные проблемы, а вне стен дворца Цецилиенгоф, в обычной семейной беседе отца с сыном, т.е. Иосифа Виссарионовича и его сына Василия. Сталин – младший в те дни служил в войсках, находившихся на территории Германии. Для большей достоверности я всегда опираюсь на документы или рассказы участников и очевидцев события, о котором идет речь. Поэтому и здесь приведу рассказ Главного маршала авиации Александра Александровича Новикова, дважды Героя Советского Союза, в то время командующего военно – воздушными силами страны (с апреля 1942 по март 1946 г.). Новиков, по воле Сталина, стал участником событий, связанных с расправой над Жуковым, причем на всех ее этапах. Собирая материалы для этой книги, я побывал в семье Новикова, его жена Тамара Потаповна познакомила меня с дневниковыми записями маршала и с тем, что было известно из рассказов самого Александра Александровича. Светлана Александровна, дочь Новикова, в те дни писала свои воспоминания, вот несколько эпизодов из ее рукописи: «В начале 1942 года, когда отца перевели в Москву, его назначили командующим ВВС Красной Армии и зам. наркома обороны СССР по авиации. Масштабы работы колоссальные. Отвечал не только за боевые действия на всех фронтах, но и за снабжение авиации всем необходимым. И еще пришлось заниматься такой «мелочью», как личная служба Василия Сталина. Сын Сталина был тогда в звании полковника. Занимал должность начальника инспекции ВВС КА. Что представлял собой Василий? Все его образования составляли незаконченная средняя школа. Качинская военная школа летчиков и годичное пребывание на авиакурсах усовершенствования командиров эскадрилий. Первое офицерское звание ему присвоили в 1940 году. Откуда же тогда звание полковника уже в начале 1942 года? И это в двадцать один год! И что должен был испытать только что назначенный командующим ВВС КА, узнав о том, что у него в непосредственном подчинении находится сын самого Верховного, да еще на такой ответственной должности? Мало того, сам Сталин хотя бы внешне поддерживал миф о своей скромности в быту, а его сынок, пользуясь своим особым положением и попустительством подхалимов, совершенно беззастенчиво попирал военные порядки и вообще вел себя как разгулявшийся купчик. Отец был вне себя от возмущения. Он прекрасно понимал, что Сталин не мог быть в неведении как относительно небывалого служебного взлета сына, так и относительно его поведения. Значит, он «благословил» тот взлет, поощрял подхалимов. И что было делать отцу, только что вступившему в должность? Оставить все как есть? Нет, это было не в его характере. Он потребовал от Василия неукоснительного соблюдения воинской дисциплины и потребовал хоть как – то укоротить его замашки. Так, в частности, из трех машин, который имел в личном распоряжении Василий, оставил одну, как и полагалось по должности. Это, понятно, заело самолюбие юного полководца. Он почувствовал, что у нового командующего крепкая рука и что его «вольнице» пришел конец. И начал интриговать. Представьте себе – напряженнейшее время, когда приближался кульминационный момент войны, когда гитлеровские армии рвались на Кавказ и к Волге. Отец, как и все военное командование в ту пору по заведенному Сталиным порядку, не спал все ночи напролет, возвращался из штаба уже утром, а большую часть проводил на фронтах. И каково было ему, когда Верховный вызывал его на ковер, требуя объяснений по поводу очередного «доклада» сынка, в котором тот приводил «компрометирующие» данные о деятельности командующего ВВС («яблоко от яблони не так далеко падают», вставка моя). И один раз вызвал, и другой, и третий…
«Товарищ Сталин, вас неверно информировали», - говорил отец, предельно сдержанно, усилием воли подавляя внутреннее напряжение и негодование, и начал разматывать ловко закрученную ленту «обвинений». А разговаривать со Сталиным было совсем непросто. Ему не скажешь: погодите, мол, я уточню. Нет, он требовал немедленного и точного ответа, за которым тут же следовала команда: «Проверить!» И командующего проверяли. Грозный Иосиф Виссарионович проявил удивительное терпение к сыну, и Василий оставался на своей должности до января 1943 года. Но, в конце концов, и Сталин разозлился. Видя, что сын своими кутежами ставит его в неловкое положение, он приказал ликвидировать инспекцию: «Нечего проверять наших летчиков, они прекрасно воюют!» На этот раз Сталин проявил твердость: решил отправить сына на фронт. В январе 1943 года по распоряжению командующего ВВС Василия направили в действующий авиаполк. Но и там он повел себя как в своей вотчине. Сведения о безобразиях, пьянках и дебошах «титулованного» летчика дошли до Москвы. Василия вызвали на военный совет ВВС, где приняли решение об отстранении его от должности и выведении в резерв на два месяца. Василий был взбешен. Но надо было видеть, каким тихим, смирным и даже приниженным он бывал, когда приходил к нам в дом и встречался с отцом: «Глядеть было противно, как он ерзал и ластился», - говорил отец. Он – то знал, что Василий лично его ненавидит и ждет лишь удобного случая с ним рассчитаться. А ведет себя теперь так, потому что Сталин на время лишил его своего покровительства. В 1945 году, сразу же после победы, Василий стал искать случая помириться со Сталиным. Сначала он написал ему письмо, в котором он, верный себе, как бы докладывал Верховному о недостатках в ВВС, о плохом качестве наших самолетов, в частности ЯК -3, о том, что из – за поспешной приемки наши летчики на них бьются.
Сталин прочитал письмо и принял сына. Они помирились. Это произошло летом в Потсдаме, куда Сталин приехал на конференцию глав правительств –держав – победительниц. А мой отец как командующий ВВС находился в это время далеко на востоке: предстояла война с Японией. Трогать его было еще рано.
А вот что предшествовало непосредственно аресту отца. Незадолго до нового – сорок шестого – года отцу подали на подпись бумагу, в которой было представление полковника В.И.Сталина (обратите внимание: «полковника В.И.Сталина», вставка моя) к званию генерал – майора авиации. К тому времени полковнику исполнилось двадцать четыре года. Отец представление не подписал. Понимал, что играет с огнем, но не мог переступить через себя. Под Новый год к нам на квартиру по ВЧ позвонил сам Сталин. До сих пор я помню, с каким напряжением вел отец этот разговор. Сталин напрямую спросил его: «А как вы, товарищ Новиков, смотрите на то, чтобы Василию Сталину присвоить звание генерала?» (теперь уже И.В.Сталин (Джугашвили) называет своего сыночка «Василий Сталин, кощунство «вождя всех народов». И.В.Сталин, видимо, прогнозировал своего сыночка в качестве своего преемника, но жизнь распорядилась иначе, Вставка моя). Отец стал говорить, что тот еще молод, что ему не хватает образования, что надо бы ему подучиться, поступить в военное – воздушную академию. Сталин выслушал аргументы отца и коротко оборвал разговор: «Представление к званию писать не надо. Подавайте общим приказом». И положил трубку. Отец тут же позвонил Жукову, пересказал разговор со Сталиным и спросил: «Что делать?» Жуков крепко выругался – естественно, он относился к Василию с тем же презрением – и ответил: «А что ты можешь сделать? Это приказ». Отец подружился с маршалом еще при защите Ленинграда. Он говорил, что и назначение его на должность командующего ВВС Красной Армии произошло не без рекомендаций Жукова. Вскоре в газетах опубликовали постановление правительства о присвоении группе старших офицеров и генералов новых званий. В списке тех, кто удостоился звания генерал – майора, числился и Василий Сталин…» Вот такие служебные и бытовые дела предшествовали открытому удару Сталина. Вождь не прощал строптивости никому. Напомню размолвку Жукова со Сталиным 29 июля 1941 года. Жуков снят с должности начальника Генерального штаба и назначен командующим резервным фронтом. После этого Сталин не доверял Жукову. Даже позднее признав, что Жуков был прав в отношении Киева, а поехав на второстепенное направление под Ельню, провел там первую успешную наступательную операцию, Сталин не снял недоверия. Наоборот, опасаясь, что Жуков, будучи обиженным, начнет как – то ему мстить или вести о нем какие – нибудь недоброжелательные разговоры (по себе судил?), Сталин приказал вести за Жуковым постоянную слежку.
Надо быть действительно больным человеком, чтобы летом 1941 года, когда наши войска отступали на всех фронтах, и страна была в опасности, так тешить свои амбиции и подозрительность. О том, что это не мои домыслы, свидетельствует официальный документ. Он был составлен уже в годы развенчания Сталина, но факты остаются фактами, и еще обратите внимание на уровень – это докладная не кому – нибудь, а Генеральному секретарю ЦК. «Совершенно секретно
Товарищу Маленкову Г.М. По вопросу об установлении аппаратуры подслушивания в доме №3 по улице Грановского докладываем. В архивных материалах 2 Спецотдела МВД СССР обнаружены документы, утвержденные Кобуловым и Абакумовым по установке оперативной техники (подслушивания) на квартирах тт. Буденного, Жукова и Тимошенко, проживающих в этом доме. 28 сентября и 2 октября 1942 года Кобуловым утвержден план организаций установки аппаратуры подслушивания на квартире т. Буденного. Этим планом было предусмотрено устройство техники подслушивания в квартире т. Буденного через квартиру № 93, причем работы по установке аппаратуры подслушивания проводились под видом ремонта отопительной системы. 5 июня 1943 года Абакумовым утвержден план дополнительных мероприятий по установке техники подслушивания в квартире т. Буденного с использованием квартиры № 89. Для организации подслушивания в доме № 3 по улице Грановского была занята отдельная комната, в которой было смонтировано оборудование специальной техники. Во 2 Спецотделе МВД СССР обнаружены такие же документы об установлении аппаратуры подслушивания на квартирах у тт. Жукова и Тимошенко. После ареста Берии, как только нам стало известно о наличии аппаратуры подслушивания у тт. Буденного, Жукова и Тимошенко, сразу же были приняты следующие меры: обрублены провода, ведущие к аппаратуре, специальное оборудование в отдельной комнате демонтировано и вывезено, а комната сдана коменданту дома. Прилагаем: дело № К – 960 об установке аппаратуры подслушивания на квартирах т. Буденного в двух томах – на 13 листах и на 11 листах, дело Гордец № 584 (кА) об установке аппаратуры подслушивания на квартире т. Жукова на 14 листах и рапорта начальника 9 Управления МВД СССР т. Лунева и начальника 2 Спецотдела МВД СССР т. Заболотного об обнаружении техники подслушивания в доме № 3 по улице Грановского. С.Круглов И.Серов 23 июля 1953 года».
Таким образом, в КГБ уже давно готовили компромат и ждали сигнала. Им не терпелось отведать «крупной рыбки», но нельзя было: «крупная» решала важные стратегические задачи. И вот, наконец – то все позади. Война закончилась, победа одержана. Можно продолжить сериал «заговоры» с остро захватывающим детективным сюжетом. В марте 1946 года командующего ВВС Советской Армии Главного маршала авиации Новикова А.А. сняли с занимаемой должности – без всяких оснований. Но пока не арестовали. Создали Государственную комиссию по ВВС под председательством Н.А.Булганина. В ее состав входили Г.М.Маленков, С.М.Штеменко, авиаторы К.А.Вершинин. Л.Г.Голованов, С.И.Руденко, В.А.Судец и другие. Все члены комиссии понимали: их задача обосновать задним числом снятие командующего ВВС. Но эта главная цель была прикрыта обычной ширмой: официально приписывалось – тщательно проверить и вскрыть все недостатки в работе авиации во время войны. Основной тезис обвинения сводился к неправильной технической политике, к поспешности в приемке самолетов, что приводило ко многим авариям. 10 февраля 1946 года А.А.Новикова избрали депутатом Верховного Совета СССР, а в ночь на 23 апреля 1946 года Главный маршал авиации, дважды Герой Советского Союза и вновь избранный депутат А.А.Новиков был арестован. Незадолго перед этим были арестованы министр авиационной промышленности А.И.Шахурин, из руководства ВВС – генералы Репин, Селезнев и три ответственных работника ЦК: Шиманов, Будников, Григорьян.
В Главной военной прокуратуре СССР ... я ознакомился с материалами дела по обвинению этой «группы крупных вредителей».
Суть обвинения: руководство Министерства авиационной промышленности якобы выпускало партии недоброкачественных самолетов, а руководство ВВС принимало их, направляло на укомплектование авиационных частей, что нередко приводило к авариям и даже к гибели летного состава.
Я разыскал и побеседовал с единственным оставшимся сегодня в живых обвиняемым по этому делу генерал – лейтенантом Селезневым Николаем Павловичем, он был начальником Главного управления заказов вооружения ВВС. Он уже не молод. Ему восемьдесят шестой год (в 1992 году).
После отбытия по приговору пяти лет. Еще год держали в тюрьме без всяких на то оснований. В течение пяти лет он находился в застенках Лубянки! Даже в лагерь не отправляли. Не буду приводить содержание всей нашей беседы, это требует отдельного изложения. Главное, что я уяснил: обвинение во вредительстве было абсолютно надуманным. - Война есть война! Тут не до тонкостей отделки, главное наличие боевых качеств, - сказал Селезнев. – Каждый раз я, как ответственный за приемку, фиксировал все заводские недостатки. Но тот же Верховный Главнокомандующий Сталин, и особенно курировавший авиационное производство Маленков – гнал нас в хвост и в гриву, требуя не мелочиться и не задерживать поставку самолетов фронту. Кстати, зафиксированное за время войны количество аварий по техническим причинам является меньше допустимой «нормы» поломок за такой длительный срок, да еще в условиях торопливого производства в военное время. Нас надо было поощрять, а не наказывать за такие показатели!.. После беседы с Селезневым я убедился: в этом деле министр Госбезопасности Абакумов осуществлял определенную «сверхзадачу», поставленную лично Сталиным. Об этом сказал сам Абакумов, когда дошла очередь до него, и он оказался в одной из камер той же Лубянки. Да и в сохранившихся докладах об арестах и ходе следствия, написанных им, когда он был министром Госбезопасности, Абакумов писал на имя Сталина такие слова «По Вашему личному указанию…» (спрашивается: кто же был «врагом народа» в СССР? Вставка моя). А теперь обратимся к жизни маршала Жукова, пока еще не подозревавшего о надвигающейся опасности, о новых, несвойственных ему делах, политических и дипломатических, читателям известно из предыдущих глав.
Занимаясь всем этим, Жуков помнил о необходимости обобщить огромный опыт минувшей войны, дабы использовать его в боевой подготовке войск. Война закончена, однако поступало очень много тревожных сведений о том, что недавние союзники обеспокоены мощью победившей советской страны и замышляют свои далеко не дружественные акции. Появилась атомная бомба, и сила ее порождала головокружительные агрессивные планы на будущее у некоторых западных стратегов.
В ноябре 1945 года Жуков провел военно – научную конференцию, в которой участвовали не только военачальники, но и представители Генштаба и академий.
В общем, забот у маршала было много. А в Москве тем временем Сталин плел сложную и далеко идущую интригу.
В мае 1965 года полковник Светлишин посетил маршала Жукова по поручению «Военно – исторического журнала». Вот что рассказал ему Жуков (я беру из статьи Светлишина цитаты, касающиеся нашей темы). «Не успели участники конференции разъехаться к местам службы, - продолжал рассказ Георгий Константинович, - как в распоряжение Группы войск прибыл генерал Абакумов – заместитель Берии. Мне о цели визита не доложил, развернул бурную деятельность.
Когда стало известно, что Абакумов производит аресты генералов и офицеров, я приказал немедленно вызвать его. Задал два вопроса: почему по прибытии не изволил представиться мне как Главнокомандующему и почему без моего ведома как Главнокомандующего арестовывает моих подчиненных?
Ответы его были, на мой взгляд, невразумительны. Приказал ему: всех арестованных генералов и офицеров освободить. Самому убыть туда, откуда прибыл. В случае невыполнения приказа отправлю в Москву под конвоем. Абакумов убыл восвояси…
Нетрудно представить, в каких красках докладывал Сталину «обиженный» Абакумов о своем выдворении из Германии и как это подогревало мнительного вождя.
«В конце марта 1946 года мне передали, чтобы я позвонил Сталину. Он справился о делах, потом сказал, что Эйзенхауэр и Монтгомери из Германии отозваны. Пора, мол, и мне возвращаться домой. Через несколько дней Сталин позвонил сам, спросил, какую бы должность я хотел занять. Пояснил, что в связи с реорганизацией управления должность первого заместителя Наркома обороны ликвидируется. Заместителем Наркома обороны, то есть его, Сталина, по общим вопросам будет Булганин. Василевский назначен начальником Генерального штаба, Кузнецов – главнокомандующим Военно – морскими силами. А мне было предложено возглавить сухопутные войска…». Жуков принял все объяснения Сталина о своем новом назначении, как говорится, за чистую монету, переехал в Москву, как всегда приступил к работе с присущей ему энергией. Как вдруг 31 мая ему позвонили и… Дальше опять рассказ самого Жукова. «Я был предупрежден, что на завтра назначено заседание Высшего военного совета. Поздно вечером приехал на дачу. Уже собирался лечь спать, услышал звонок и шум. Вошли трое молодцев. Старший из них представился и сказал, что им приказано произвести обыск… Кем, было ясно. Ордера на обыск они не имели. Пришлось наглецов выгнать, пригрозить, что применю оружие…
А на следующий день состоялось заседание Высшего военного совета, на которую были приглашены маршалы Советского Союза и некоторые маршалы родов войск. Собрались, расселись по местам. Генерал Штеменко занял стол секретаря Совета. Сталин почему – то опаздывал. Наконец он появился. Хмурый, в довоенном френче. По моим наблюдениям, он надевал его, когда настроение было «грозное». Недобрая примета подтвердилась. Неторопливыми шагами Сталин подошел к столу секретаря Совета, остановился и медленным взором обвел всех собравшихся. Как я заметил, его взгляд на какое –то едва уловимое мгновение сосредоточился на мне. Затем он положил на стол папку и глухим голосом сказал: «Товарищ Штеменко, прочитайте, пожалуйста, нам эти документы». Генерал Штеменко раскрыл положенную Сталиным папку и начал громко читать. То были показания находившего в застенках Берии бывшего члена Военного совета 1 –го Белорусского фронта К.Ф.Телегина и бывшего командующего ВВС Советской Армии Главного маршала авиации А.А.Новикова. Нет нужды пересказывать эти показания, но суть их была однозначна: маршал Жуков возглавляет заговор с целью осуществления в стране военного переворота. Всего в деле фигурировало 75 человек, из них ко времени этого заседания были арестованы и несколько месяцев находились под следствием. Последним в списке был я. После прочтения показаний генерала Телегина и маршала Новикова в зале воцарилась гнетущая тишина, длившаяся минуты две. И вот первым заговорил Сталин. Обращаясь к сидящим в зале, он предложил выступать и высказывать мнение по существу выдвинутых обвинений в мой адрес. Выступали поочередно члены Политбюро ЦК партии Г.М.Маленков и В.М.Молотов. Они стремились убедить присутствующих в моей вине. Однако для доказательства не привели каких – либо новых фактов, повторив лишь то, что указывалось в показаниях Телегина и Новикова.
После Маленкова и Молотова выступили Маршалы Советского Союза И.С.Конев, А.М.Василевский и К.К.Рокоссовский. Они говорили о некоторых недостатках моего характера и допущенных ошибках в работе. В то же время в их словах прозвучало убеждение в том, что я не могу быть заговорщиком. Особенно ярко выступил маршал бронетанковых войск П.С.Рыбалко, который закончил свою речь так: «Товарищ Сталин! Товарищи члены Политбюро! Я не верю, что маршал Жуков – заговорщик. У него есть недостатки, как у всякого другого человека, но он патриот Родины, и он убедительно доказал это в сражениях Отечественной войны».
Сталин никого не перебивал. Предложил прекратить обсуждение по этому вопросу. Затем он подошел ко мне, спросил: «А что вы, товарищ Жуков, можете нам сказать?»
Я смотрел удивленно и твердым голосом ответил: «Мне, товарищ Сталин, не в чем оправдываться, я всегда честно служил партии и Родине. Ни к какому заговору не причастен. Очень прошу вас разобраться в том, при каких обстоятельствах были получены показания от Телегина и Новикова. Я хорошо знаю этих людей, мне приходилось с ними работать в суровых условиях войны, а потому глубоко убежден в том, что кто – то их принудил написать неправду».
Сталин спокойно выслушал, внимательно посмотрел мне в глаза и затем сказал: «А все – таки вам, товарищ Жуков, придется на некоторое время покинуть Москву».
Я ответил, что готов выполнить свой солдатский долг там, где прикажут партия и правительство…» К изложению рассказа Жукова я должен сделать одну существенную оговорку. Или Жуков по старости запамятовал, или полковник Светлишин что – то спутал при рассказе... Показаний генерала Телегина на заседании Высшего военного совета в июле 1946 года не могло быть. Было только письмо Новикова.