Отправлено: 11.04.14 18:53. Заголовок: ЧТО ДЕЛАТЬ РАЗУМНЫМ, ЕСЛИ

ЧТО ДЕЛАТЬ РАЗУМНЫМ, ЕСЛИ

Принимая во внимание, что необходимо,
чтобы права человека охранялись властью,
в целях обеспечения того, чтобы человек
не был вынужден прибегать, в качестве
последнего средства, к восстанию против
тирании и угнетения.
Всеобщая Декларация прав человека

Для того чтобы утвердить политическую свободу для народа, необходимо следовать тому, что Г.В.Ф. Гегель – Работы разных лет, т. 2, с.с.223 – 224, «Мысль». М. 1973 – предлагал еще 16 апреля 1795 года: «От Кантовской системы и ее высшего завершения я ожидаю в Германии такой революции, которая будет исходить из принципов, уже наличествующих и лишь нуждающихся в том, чтобы они были всесторонне разработаны и применены ко всему имеющемуся знанию. Конечно, какая – либо эзотерическая философия всегда останется, и в ней всегда будет присутствовать идея бога как абсолютного Я. При повторном исследовании постулатов практического разума у меня была догадка о том, что ты (Шеллинг) так ясно изложил в своем последнем письме, что я нашел в твоем сочинении и что мне окончательно раскроют «Основы наукоучения» Фихте. Выводы, которые отсюда вытекают, приведут в смятение некоторых господ. Конечно, иные будут ощущать головокружение на столь далекой вершине философии, которая так вознесла человека; однако почему столь поздно встал вопрос о том, чтобы поднять выше достоинство человека, признать его способность быть свободным, способность, которая ставит его в один ряд со всем духовным. Мне кажется, нет лучшего знамения времени, чем то, что человеческое достоинство изображается как нечто достойное такого уважения. Это залог того, что исчезнет ореол, окружающий головы земных угнетателей и богов. Философы доказывают это достоинство, народы научатся его ощущать и тогда уже не станут требовать свое растоптанное в грязь право, а просто возьмут его обратно, присвоят его. Религия и политика всегда работали сообща, религия проповедовала то, что хотел деспотизм, - презрение к роду человеческому, неспособность его к какому – либо добру, неспособность стать чем – либо с помощью собственных сил. С распространением идей того, каким что – либо должно быть, исчезнет безразличие серьезных людей, побуждающее их без колебаний принимать то, что есть, таким, каким оно есть. Эта живительная сила идей – хотя бы они и содержали в себе некоторое ограничение – идей отечества, его конституции и т.д. – возвысит человеческие души, и тогда эти души научатся приносить себя в жертву ради них, ибо в настоящее время дух конституций, заключив союз со своекорыстием, утвердил на нем свое царство. Я постоянно вспоминаю слова из «Lebenslaufer»: «Стремитесь к солнцу, друзья, чтобы скорее наступило спасение человеческого рода! Что из того, что нам мешают листья! Или ветви! Пробивайтесь к солнцу, а если устанете, тоже хорошо! Тем приятней будет сон!».
Немного о Гегеле. Гегелю как величайшему мыслителю доморощенные философы и не только приписывали и приписывают всякие мифы По этой проблеме следует написать не одну книгу, чтобы восстановить справедливость. Здесь коснусь очень кратко одного положения. Пользователь статьи сам рассудит и поймет извлечение из Энциклопедии философских наук, т.1 Наука логики Г.В.Ф. Гегеля – «Мысль», М. 1974 – с. 59-60, 63, 66, 68 – 69, 75, 78, 87, 110, 113:: «Но некритический рассудок обнаруживает также свою недостаточность даже в простом схватывании идеи; он так мало сомневается в содержащихся в нем самом предпосылках, что оказывается неспособным даже просто повторить за наукой голый факт философской идеи. Этот рассудок странным образом совмещает в себе две несовместимые черты: его поражает в идее полное несовпадение и даже явное противоречие с его собственным способом употребления категорий, и в то же время он не подозревает, что существует и применяется другой способ мысли, нежели тот, который свойствен ему, и что поэтому он должен здесь мыслить иначе, чем привык. Таким образом, оказывается, что идея спекулятивной философии принимается в ее абстрактной дефиниции, причем либо полагают, что всякая дефиниция должна сама по себе выступать в качестве ясной и завершенной и иметь свой критерий и пробный камень только в заранее принятых представлениях, либо по меньшей мере не знают, что смысл равно как и необходимое доказательство дефиниции, содержится только в ее развитии и в том, что она является результатом этого развития. Так как идея есть вообще конкретное, духовное единство, а рассудок состоит в понимании определений лишь в их абстрактности и, следовательно, в их односторонности и конечности, то это единство превращается представлениями рассудочного мышления в абстрактное пустое тождество, в тождество, в котором, следовательно, не существует различия, а все есть одно и то же, в том числе добро и зло….когда мы видим, что те, которые излагают и судят о них, даже не дают себе труда правильно понять факты и верно их передать… дух есть существенно сознание и, следовательно, сознание ставшего предметным содержания…Относительно скудости содержания мы можем еще заметить, что о ней можно говорить лишь как о внешнем состоянии религии в определенную эпоху. Пожалуй, достойна сожаления такая эпоха, которая нуждается в том, чтобы вызвать одну лишь голую веру в бога…начетничество еще не есть наука. ...Пустые и поверхностные умы быстро решают вопросы и спешат высказать свое мнение; но тот, кто серьезно относится к предмету, который значителен сам по себе и достигает удовлетворительного состояния только путем полного его развития, требующего долгого и упорного труда, тот надолго погружается в предмет и изучает его в тиши….Погруженность в повседневные заботы и интересы, с одной стороны, и тщеславное самодовольство мнений – с другой , - вот что враждебно философии… Но, обладая представлениями, мы еще не знаем их значения для мышления, еще не знаем лежащих в их основании мыслей и понятий. И наоборот, не одно и то же – иметь мысли и понятия и знать, какие представления, созерцания, чувства соответствуют им…Наиболее понятными находят поэтому писателей, проповедников, ораторов и т.д., излагающих своим читателям или слушателям вещи, которые последние наперед знают наизусть, которые им привычны и сами собой понятны…Говорят бог есть дух и хочет, чтобы ему поклонялись в духе и истине. А ощущаемое и чувственное – с этим мы согласны – не есть духовное; глубочайшую сущность последнего представляет собой мысль; лишь дух может познать дух. Дух может, правда( как, например, в религии), выступать также как чувствующий, но одно дело - чувство как таковое, форма чувства, и другое – его содержание. Чувство как таковое есть вообще форма чувственного, которое обще нам с животными. Эта форма может завладеть конкретным содержанием, но подобное содержание не удовлетворяется этой формой; форма чувства есть низшая форма духовного содержания. Это содержание – сам бог – существует в своей истинности лишь в мышлении и как мышление. В этом смысле мысль, таким образом, есть не только лишь мысль, а представляет собой самый возвышенный и, точнее говоря, единственный способ, которым может быть постигнуто вечное и в – себе – и для – себя – сущее…Представление либо останавливается на том, что право есть право, бог есть бог, либо, если оно является более развитым представлением, оно указывает определения, например: что бог есть творец мира, что он всеведущ, всемогущ и т.д.; здесь также нанизываются друг на друга несколько изолированных простых определений, остающихся внеположными друг другу, несмотря на ту связь, которая дана им в их субъекте. Представление совпадает здесь с рассудком, отличающимся от преставления лишь тем, что он устанавливает отношения между всеобщим и особенным или между причиной и действием и пр., т.е. отношения необходимости между изолированными определениями представления, тога как в неопределенном пространстве представления эти определения остаются рядоположными и связываются друг с другом посредством простого а также. Различие между представлениями и мыслью очень важно, потому что можно вообще сказать, что философия делает единственно только то, что превращает представления в мысли, но, разумеется, следует к этому прибавить, что она затем превращает голую мысль в понятие.
Впрочем, если мы указали для чувственности определения единичности и внеположности, то можно еще добавить, , что сами эти определения суть в свою очередь мысли и всеобщее; в логике обнаружится, что мысль и всеобщее есть именно то, что она есть она же сама и ее иное, что она охватывает затем и это последнее и ничто не остается вне ее. Так как язык есть произведение мысли, то нельзя посредством него выразить ничего, что не явилось бы всеобщим. То, что мне мнится, есть мое, принадлежит мне как этому особенному индивидууму; но если язык выражает только всеобщее, то я не могу сказать того, что мне только мнится».
Возможный пользователь статьи непременно обнаружить то, что непростительно приписывалось К.Марксу и Ф.Энгельсу. Идея революции пробудившегося народа принадлежит еще по крайней мере Платону, Аристотелю. Емко представлено Гегелем более чем за двадцать лет до рождения К. Маркса и Ф. Энгельса. Не может быть ни пролетарской революции, ни диктатуры пролетариата. Почему? Социальные революции, осуществляемые в истории человечества, объединяли различные группы населения и при руководстве разумных людей. Пролетариат входит в группы, совершающих социальные революции, но не является основной движущейся силой, что подтверждается триадой «МАССЫ – ПАРТИИ – ВОЖДИ», что хорошо представлено в работе В.И.Ленина «Детская болезнь «левизны» в коммунизме».
Диктатура пролетариата – странное словосочетание, которое несчетное раз тиражировалось «марксистами», не понимающими простейшего факта. Диктатура – абсолютная власть. Как абсолютная власть диктатура подчиняет себе все! Следовательно, «диктатура пролетариата» одним актом завершенной революции упраздняет пролетариат, потому диктатура пролетариата невозможна. Невозможна и власть народа. Власть возможна только от имени народа, пусть даже обманутого. Оккупация, порабощение не есть власть, а дикое насилие с надлежащими последствиями.
Ошибочен был призыв, который тиражировался во всех союзных газетах: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Ошибочность призыва заключалась в том, что в СССР не было пролетариата. В странах «социалистического лагеря» тоже не было пролетариата по своей сути. В странах, где господствует система эксплуатации, неимущие не могут объединяться в составе государства, так как неимущие находятся в постоянной нужде, то есть едва выживают. Таким образом, массы могут быть преобразованы в народ политическими партиями с мудрыми и настоящими вождями, которых в настоящее время нет.
Пора многие положения переосмыслить с точки зрения объективной исторической истины. В частности, В.И. Ленин написал работу «Три источника и три составные части марксизма», которую до сих пор, скорее всего, никто не понял. А ведь в этой работе В.И. Ленин, исследовав произведения К.Маркса, пришел к выводу: оригинальных мыслей у К.Маркса нет, но практически все произведения К.Маркса суть комментарии, причем не всегда корректные.
Чтобы исключить нападки за такое заключение, сошлюсь на «Философские тетради», в которых есть конспект книги Маркса и Энгельса «Святое семейство», причем В.И.Ленин не очень высоко оценивал и эту книгу. Есть в «Философских тетрадях» фрагменты ссылки на «Капитал» Маркса, но не так ссылки значимы.
Так как К.Маркс в ортодоксальных изданиях по – прежнему представляется как величайший философ при отсутствии оригинальных работ по философии, непревзойденный политэконом при полном отсутствии политэкономии как теории, как гениальнейший социолог при отсутствии значимых работ по социологии, политологии, надо развенчать этот миф, который парализовал и КПРФ.
Ф.Меринг - КАРЛ МАРКС История его жизни, с.с.4 – 6, «ПОЛИТИЗДАТ». М. 1990 –утверждал: «Так, я получил от нее (Лауры Лафарг – дочери Маркса, которая покончила с собою, причем за несколько часов до суицида Лаура послала дружеский привет Ф.Мерингу) письма Лассаля к Марксу, хотя из моей истории партии она знала, как часто и решительно я отстаивал правоту Лассаля в споре с ее отцом.
Между тем ни тени благородства, присущего этой женщине, не обнаружили два сионистских стража марксизма. Когда я приступил к осуществлению своего замысла – написать биографию Маркса, они подняли вопль добродетельного негодования, так как в «Neue Zeit» («Новом времени») я позволил себе высказать несколько замечаний об отношении к Марксу Лассаля и Бакунина, недостаточно расшаркиваясь при этом перед официальной партийной легендой. Вначале К.Каутский обвинил меня во «вражде к Марксу» вообще и в «злоупотреблении доверием», якобы допущенном мною в отношении г - жи Лафарг, в частности. А так как я все же упорствовал в своем намерении писать биографию Маркса, то на столь, как известно, драгоценного места в «Neue Zeit» уделено было не более и не мене как целых шестьдесят страниц памфлету Рязанова, где тот пытался уличить меня в постыднейшем предательстве по отношению к Марксу. Он осыпал меня при этом обвинениями, недобросовестность которых может сравниться разве только с их бессмысленностью. Я оставил последнее слово за этими господами под влиянием чувства, которое из вежливости не назову надлежащим именем; но считаю своим долгом заявить, что я не сделал ни малейшей уступки их моральному терроризму и обрисовал в этой книге взаимоотношения Лассаля и Бакунина с Марксом согласно требованиям исторической правды, совершенно не считаясь с партийной легендой. При этом я, конечно, опять воздержался от всякой полемики, но в примечаниях слегка вышутил главные обвинения, предъявленные мне Каутским и Рязановым, в назидание и на пользу более молодым работникам в этой области, которым пора привить полное равнодушие к припадкам попов марксистского прихода…
Несравненное величие Маркса в значительной степени обуславливается, несомненно, тем, что в нем неразрывно связаны человек мысли и человек дела, взаимно дополняя и поддерживая один другого. Но столь же несомненно и то, что борец всегда имел в нем перевес над мыслителем. В этом отношении все они, великие пионеры нашего дела, мыслили одинаково. Лассаль сказал однажды, что охотно оставил бы ненаписанным то, что знал, лишь бы наступил наконец час практического действия. В наши дни мы с ужасом убедились в том, как они были правы: мы видим, что серьезные исследователи, по три или четыре десятка лет высиживающие каждую запятую в сочинениях Маркса, теперь, в тот исторический момент, когда они могли бы и должны были бы действовать, как Маркс, на самом деле лишь вертятся вокруг своей оси подобно скрипучим флюгерам».
Итак, при установлении режима тирании и угнетения необходимо взять право обратно, присвоить его, упразднить режим тирании и угнетения, что и утверждается в преамбуле Всеобщей Декларации прав человека - Резолюция 217 А (III) Генеральной Ассамблеи ООН от 10 декабря 1948 г., Конституцией Российской Федерации.
Наконец, надо определиться: кто был В.И. Ленин, последователем и «учеником» К Маркса или Г.В.Ф. Гегеля? Ответ. В.И.Ленин был гегельянцем, что подтверждается «Философскими тетрадями» - «ПОЛИТИЗДАТ». М. 1990., особенно с. 188: «Итог и резюме, последнее слово и суть логики Гегеля есть диалектический метод – это крайне замечательно. И еще одно: в этом самом идеалистическом произведении Гегеля всего меньше идеализма, всего больше материализма. «Противоречиво», но факт!»
И еще. Был ли В.И. Ленин большевиком или меньшевиком? В.И. Ленин не был ни большевиком, не меньшевиком, но только и только ГЕНИЕМ. Гении всегда одиноки!